Когда мне сообщили, что надо забрать,  найденный Борей Черновым чемодан Олегыча, о котором я уже знала от Юры Кудинова, я сначала восприняла это нормально. Потом позвонил Витька Кочергин, сказал, будь осторожнее, рассказал, что в свое время Валерия Дмитриевна даже посмотреть содержимое не давала, а уж о том, чтобы отдать и речи не было. Предположил, что чемодан попал к нам после смерти Олегыча.  Потом позвонила Чернову, когда он сказал, что там есть личные вещи Олегыча, я уж совсем как-то запереживала, поняла, что одна не смогу ни открыть, ни рассматривать содержимое. Позвонила Сэму, он согласился вместе пойти. Но потом я вспомнила, что Наташа Лобанова поедет на Аркашиной служебной машине забирать архив из ДП, и попросила ее заодно забрать чемодан и вместе открыть. Так мы и сделали. Очень сложные чувства. Прежде всего, от дневниковых записей, их немного, но они есть. Долго не решалась открыть тетрадку, а потом подумала, что раз все так произошло, раз чемодан был отдан из семьи, значит, я могу это сделать.
Отрывки из дневника Олегыча.
Первый день весны. Очень плохое  настроение. Отчего? Из-за вчерашнего разговора? Частично. Все, конечно, ерунда. Но сквозь все это проходит сознание ненужности, какой-то незначительности, что ли. Я этих людей крайне не уважаю (не дело, конечно, а людей),но почему такой горький осадок? Зачем-то делюсь своими сомнениями с ребятами. Зачем?
….
Разработал хитрую анкету. Для чего? Откровенно говоря – хочу успокоиться. Хочу убедиться в том, что знаю. Что-то пошатнулось. Есть там вопрос и обо мне. Хорошо ли это? Может, будет что-то и практическое. Сейчас посмотрел все записи. Выводы буду делать завтра. Скажу только, что из 38 отвечавших 35 назвали меня самым важным в жизни человеком-педагогом, которого они всегда будут любить и помнить. Что? Для этого затеял эту писанину? Отчасти – да. Мне сейчас, как никогда, необходимы все новые и новые подтверждения.
…. Как я их всех люблю! До боли в сердце. До крика. До самоистязания. До смерти. И все время тяжкое и сладкое чувство обязанности. Удается ли, удастся ли подарить им то, чем богат?
…
Утонул Сумороков… Как это невыносимо ужасно! Во всем какой-то рок и безнадежность. Вчера говорил об этом с ребятами. Как хочется уберечь их от всего! Разрабатываю меры, как упрочить их позицию в школах. Ведь им иногда бывает просто невыносимо трудно и непонятно. Большая часть школьных педагогов – сволочи. Именно сволочи. И никакого сочувствия к ним нет! Когда же, наконец-то, это поймут?
….
Ребята сегодня шутя говорили о моей воинственности…. Разговор  с Малаховским …. А вообще такие разговоры мне сейчас даются с трудом. После болезни, или потребовались серьезные доводы, и трудно сориентироваться?
….
Не надо мгновенно на все реагировать, чтобы ребята не чувствовали постоянного гнета, но что-то надо делать. Потерял чувство меры. Как-то дезориентировался. Стал суше, не так ощущаю радость бытия, и поэтому как-то отошел от них? Возраст? Или эгоизм?
…
Сегодня на бюро – разговор с Тихоновым, Малаховским, Рязановым. Кажется, будет результат. Вчера мне сказали, что это все-таки паника. А мальчишкам штаб дорог. В такие моменты это видно. Пристально смотрю на них и больше вижу. Как это все ответственно!
…..
Надо поддержат и Сережу Саенко. А кого не надо? Только бы отойти напрочь от примитива. …. И еще надо творить. Писать стихи. Сочинять для них. И их делать сочинителями. Ну, ведь это же можно. Ни одна сволочь не помешает. Почему я это упускаю? Может, это самое главное. Думать, думать и творить.

Из архива Олегыча.
Неотправленное письмо…
Скорее всего, адресат – Женька Ухмылин, потому что это 73 г.
Женька, видимо, был в армии…

Здравствуй, Женька! Время остановило для меня свой стремительный бег – я с 17 августа болею, и даже собрался, наконец, тебе написать. Понимаешь, какое странное ощущение? Я часто разговариваю с тобой мысленно и поэтому не чувствую, что почти год ты не слышал меня. Я же тебя представляю – ведь ты мне пишешь. Понимаю – тебя беспокоит, что за болезнь скрутила меня. Сердце. И на этот раз, кажется, серьезно. Я, во всяком случае, никаких прогнозов не берусь предсказывать – просто полностью дезориентирован в своей болезни. Лежал в больнице. Лягу, наверное, еще. Резкое нервное переутомление, а в связи с этим – удушье(как звучит!). Спазмы, боли в сердце и т.д. Кроме того – подавленное настроение. Сейчас все время нахожусь под воздействием лекарств. Ну, о болезни хватит. Все от меня зависящее постараюсь сделать. Остальное – от того, что предначертано мне судьбой. А последние несколько лет прожиты не зря. Кстати, о лете. В начале июня была была командировка в Артек. Затем – Солнечная республика-73 на 23 дня и на 40 штабистов. Затем – Алтайский поход. В конце августа с небольшой группой пошел на Чулым. Там, на Асиновском вокзале меня и скрутило, а наутро, под уколами, вернулся в Томск,и до сих пор пребываю в горизонтальном положении. Опять вернулся  к болезни. Я ловлю себя на том, что этой темой извожу своих собеседников. Алтай прошел удачно. Ребята напишут тебе подробнее. 7 сентября исполняется четыре года ГПШ. Будет торжественный сбор, на котором я не смогу присутствовать. Как люблю их всех! Верность, братство – таких еще не было…

Отрывки из дневника Олегыча.

…27.11. Обычный день. Сегодня повздорил с ребятами. Собственно не повздорил, а очень резко высказывался в течение получаса. Кревская – в слезах. Некоторые «глухо ропщут». Что ж – не привыкли. Может, на самом деле – не стоит так травмировать нервную систему, но что делать? Почему такая черствость? Причем просто от непонимания. А когда покажешь все это в ином ракурсе – обезоружено молчат, подавленные. Но к своей цели подвигаюсь. А что же было раньше? Наверное – другие задачи. И главное – движение……

Отредактировано Вика (05-08-2009 11:29:59)

Хорошо, что мы говорили это Олегычу, не все и не всегда, но всё же... Как часто приходится жалеть, что кому-то вовремя не сказали этого... Я вас люблю, ребята.

Послание штабу его руководителя О.О. Пирожкова
(прочитать 16.12.77 г. на закрытом заседании ГПШ)

Дорогие мои!
Да, трудный вам выпал год! Уже больше месяца штаб без меня, и, пожалуй, пробудет без меня ещё столько же. Но у вас отличные заместители Олега Олеговича, так что я почти спокоен. Соскучился о вас страшно. Этих мук не передать — не видеть и не слышать вас, не иметь возможности погладить волосы, поговорить по душам... Хватит ли сил всё это вынести? Я нужен штабу и делу здоровым и работоспособным, поэтому должно хватить. Мне по прежнему не разрешают отрывать голову от подушки, тем более вставать и ходить. Колют уколами, пичкают лекарствами, изо всех сил обследуют.
Снежную республику я разрешаю на 4 дня. Президентом назначаю Бориса Городецкого.
О «Снежной» будет послание особое, но сейчас хочу вас настроить вот на что: подумайте над тем, чтобы  Сн. республика не навредила штабу, чтобы она помогла ему, особенно в это трудное время. Кстати, о трудном времени. Постарайтесь, изо всех сил постарайтесь не растерять, не забыть того главного, в себе и во всём штабе, за что мы все так любим штаб. Это очень трудно назвать словами, хотя вполне возможно, но не об этом сейчас речь. В прошлый раз, во время моей болезни и отсутствия в 1973 году некоторые, очень уважаемые и любимые мною и в штабе люди, чуть-чуть на время забыли об этом и наделали беды. Собственно говоря, с того момента и началось моё охладение к штабу. А те самые люди, что чуть-чуть забыли тогда, сейчас уже взрослые и до сих пор жалеют и каются и клянут те минуты слабости и предательской неверности.
Мальчики-выпускники и мальчики-бывшая «золотая молодёжь»! Обращаюсь к вам особо. Не разменяйтесь, не обмишурьтесь, не измельчайте, стерегите себя!  Если что-нибудь произойдёт нехорошее, прощения моего не ждите! Это я вам просто напоминаю, я вообще-то в вас очень верю. Но в тех-то, в 1973-м, я тоже верил.  А вы уж, пожалуйста, не воспользуйтесь моей слабостью, не подведите! Иначе всё полетит прахом!
Большое спасибо моему Иванушке. Он — единственный, кто поддерживает меня сейчас и поддерживал, когда я лежал дома. Какое счастье иметь в горе такого верного, сердечного и сильного друга! Спасибо тебе, мой родной!
На вас, ребята, я не в обиде. Я понимаю, что некогда, да и трудно до меня дозваться. А если будет время и желание — я буду очень рад (вы знаете сами). Как со мной связаться, Боря вам скажет. По вопросам работы скажу лишь одно — работайте дружно, старайтесь в любом деле отыскивать главное, нужное, возможность сделать его по своему, неповторимо, творчески. Помните о нашем девизе. И помните, что от того, как мы работаем сейчас, зависит, каких людей получат комсомол и наша Родина в не далёком будущем. Нам доверено великое дело — помогать Родине воспитывать её сынов и дочерей. Будем выполнять его с честью! Я вернусь и мы снова заработаем дружно и весело.
      Очень вас всех люблю, целую и обнимаю.
      Салют вам, пионерские комиссары!
15.12.77.       Ваш Олег Олегович

18.12.1977

Милые мои! Я вчера так разволновался, когда вы ушли не дождавшись ответа. Успокоился только когда мой товарищ по палате позвонил в ДП и всё объяснил. Вы в следующий раз, чтобы получить ответ, приходите пораньше — по вторникам, четвергам и субботам ровно к 17.00, по воскресеньям к 11.00. Тогда у меня будет больше времени для ответов, и я буду успевать. Спасибо вам за труд, за штаб, за то, что не забываете меня.

                              Только десятиклассникам!

Дорогие мои. Меня вчера ударило в пессимизм, и я зря, конечно, про понятия. Я просто имел в виду, что вот, пойдёте вы по жизни, красивые, сильные, богатые душой, и будете дарить вокруг доброе, разумное, и это будет и мой след на земле. Я не хочу преувеличивать своей роли, но ведь в каждом из вас есть частичка души моей, поэтому я так и говорю. Во всяком случае, совсем уйти мне не страшно, хотя и не хочется.

Простите, если не смог объяснить ясно. И ещё, я не обидел кого-нибудь, когда обращался персонально? Меня очень торопили, да и я разнервничался. Не успел обратиться к Оле Шершнёвой. Оля, я тебе желаю стать артисткой и чтобы случилось так, как ты писала в одной из анкет (это я о личном). Я тебе помогу и в первом и во втором. Ира, я знаю, что ты трудный ребёнок. Но ведь когда-нибудь надо же стать совсем положительной. В том смысле, в каком это у тебя не получается, лучше-бы, чтобы это произошло в штабные годы.

Ещё раз, дорогие мои выпускники, всех вас люблю, во всех верю. Вы — возрождающаяся любовь моя к делу рук моих. От вас начиная, стану я снова любить то, что одно время возненавидел. Пускай руки у вас будут чистые, а глаза и души — чистые и ясные, как у детей (помните, об этом писал А.Грин?) Но вы не будете беззащитными. Разве я не учил вас бороться? Опять в прошедшем времени!

Ребята, если хотите знать, наш с вами плодотворный союз может продлиться ещё очень долго. Я ещё долго могу быть вам полезным. Но я буду стараться и проявлять свою инициативу, если буду чувствовать свою полезность. Давайте никогда не расставаться! Давайте всегда будем вместе. А может, начиная от вас, в ГПШ начнётся в принципе новое поколение выпускников? Таких добрых, родных, влажных и голубых глаз, как у Зимы, ещё не было ни разу. Ни разу не было таких красивых и честных пар в одном выпуске сразу. (В добрый час!) Не сглазить бы!

Дорогие мои, здравствуйте! Всех целую и обнимаю. Всем крепко жму руки.

   Здоровье моё улучшается, хотя и не такими темпами, как хотелось бы — говорят, это заболевание хоть и проходит, но крайне медленно. Выпишусь я, кажется в конце  января, а ходить начну с той недели. Нет, вы не думайте, что я такой уж немощный, просто пока ещё не закончено обследование, за меня боятся, потому и берегут.
   И всё равно — и уколы, и лекарства, и сам лежачий режим, и все остальные «радости» моего лечения, я воспринимаю с наслаждением, потому что это единственный путь к вам и к работе. Ведь Монте-Кристо добивался своего гораздо дольше! Я часто предвкушаю себе момент встречи, когда я вернусь, думаю как здорово и дружно мы будем работать. Прошедшая неделя для меня была счастливой — многих из вас я смог увидеть у себя и ощутить биение ваших добрых и верных сердец где-то рядом, хотя и не всем вам удалось прорваться ко мне.
  С огромной радостью читал я и перечитываю сейчас ваши записочки ко мне. А когда я заглянул в глаза своих штабистов — сразу же кончился душевный разлад, пессимизм, все сомнения и вся горечь показались такими ничтожными и мелочными по сравнению с тем большим и прекрасным, что у меня есть.
   Спасибо! Вы мне очень помогаете! Да и не только в этом дело. Просто — спасибо. И всё! Молодцы!
  Я в эти дни особенно остро почувствовал — какие у вас добрые, умные и красивые глаза — у всех, без исключения!  Спасибо вам всем, ребята. За понимание. За солидарность. За доброту и сочувствие. Только заставьте сегодня же моих дорогих Серёж — Лукьянова и Смирнова, а так же Лёшеньку Козырева черкнуть мне хоть по несколько строчек на одном листочке — не важно о чём, только бы собственной рукой. Это же сделайте с теми, кто у меня ещё ни разу не был и не написал ни строчки. Если им некогда или лень, пусть этот листок принесёт кто-нибудь мне в субботу к 17.00 и передаст разносчику передач. А если нужен ответ — я напишу, только надо подождать. И ещё объясните им, что людей, которые нас любят искренне и бескорыстно, не очень много, и их надо беречь, особенно — когда они болеют. Ну ничего, я на них не в обиде, только пускай напишут и вообще — изживают в себе душевную чёрствость.
   Ребята! Год назад зашёл разговор о квартире и прочих благах, а так же в нужности моей работы. Не сомневайтесь! Вы, какие вы есть и какими вы ещё станете — лучшее подтверждение значимости нашего дела. Только не зазнайтесь и ни на миг не прекращайте совершенствоваться.  А все эти земные блага — это такая суета, такой мизер и никчёмность по сравнению с тем, что имею я. Хоть я и сорвался чуть-чуть — не жалею об этом.  Я не жалел сил, не отмеривал от сердца и от души по чайной ложке. Только зачем в прошлом? Я намерен ещё  много и плодотворно поработать. Рука на дружбу! Жить будем душа в душу. Все — друг за друга. Вот настанут времена! Может к тому времени  и отряд ветеранов будет представлен не одиночками, а единым целым — сильным, верным и надёжным, всегда, в любую минуту готовым к делу. Извините за мечтательный стиль письма. Что мне ещё делать, влюблённому безнадёжно и на всю жизнь?! К тому же меня не заедает повседневная суета — я на расстоянии и любая весть о вас, любой привет для меня — ценность и награда.
  Спасибо вам, дорогие мои! Тысячу раз — спасибо! Это то, что помогает мне больше всяких лекарств.  Всё это сокровенное, то, о чём нельзя кричать, но я не кричу, а просто получается  нервозно - ведь я ещё не совсем здоров. Так что простите.

   С рейдом вы справились честно. Молодцы! Спасибо! Это нам ещё долго пригодится. Сегодня будет разговор о «Снежной республике». Я уже говорил об этом с Борисом, Аркашей и Виктором — так что мою позицию по основным моментом они знают. Добавлю только, что «Снежная республика-78» зависит не от группы организаторов, а от каждого в отдельности взятого. Это то же, что «Орлёнок». Каждый увидит его таким, каким хотел увидеть. . Конечно, и на организаторах большая ответственность. Пускай ничто не загрязнит, не замутит, ваших отношений в СнР.  Никакой недоговорённости, никаких обид, никаких двусмысленностей, никакого рискованного юмора. Только доброта, доверие, дружба, красота и чистота отношений. Я почему-то уверен, что она пройдёт отлично, как-то по-своему светло, высоко и красиво. Боже! Как я буду рад! Не забудьте записать на мониторы новогодний сбор у ёлки и откровенный разговор. Только без пропусков! И ещё! Постарайтесь ВСЕ, ВСЕМ коллективом поехать в «Снежную республику»! Это очень важно! Я думаю ни одного штабиста не останется в городе по пустяковой причине.
   В республике будьте осторожны! Бдительно охраняйте домик ночью, дежурьте у печки. С огнём вообще будьте очень осторожны. Не барахтайтесь в домике, чтобы не травмировать друг друга. Осторожно возитесь в лесу — можно напороться на сучья и острые пеньки. Будьте осторожными, катаясь с гор на лыжах и санках. Будьте осторожны, доставая воду из проруби или из колодца. Правило: за водой — не меньше, чем втроём. Обходитесь без конфликтов с местным населением. Оставьте о себе доброе мнение. Ещё, ребята, опасайтесь одиночных прогулок. Заведите правило: прогулки не менее, чем втроём, в крайнем случае — вдвоём. И вообще — все удаления из избушки, кто на сколько времени — только с разрешения президента. Обо всём, даже о мелочах, постоянно уведомляйте президента. Так надо. Помните, что главное условие похода - его безопасность. Не заставьте меня потом горевать и раскаиваться из-за того, что дал разрешение на «Снежную республику», выполняйте все правила безопасности, а то я вообще не встану. И ещё — берегитесь холода, одевайтесь потеплее, контролируйте сами своё состояние. Бережно относитесь к одежде друг друга! Особо — о приготовлении пищи. Помните, что при небрежности в этом деле можно отравить всех, так что и помочь будет некому. Будьте осторожны с кипятком — не обваритесь. Главное — медицинский самоконтроль. Контролируйте своё состояние сами и своевременно обращайтесь с жалобами к президенту, тем более, что он почти специалист по этим делам. Только обращайтесь, не скрывайте недугов, если будут.
   Ребята! Я думаю, что нынче вы обеспечите содержание Сн Р-78, чтобы было и интересно и полезно. Чтобы каждый чувствовал свою нужность. Чтобы каждый мог себя проявить. Чтобы было проведено то, что необходимо штабному коллективу в первую очередь. Как мне хочется сейчас поруководить таким мероприятием.  Ведь я это умею хорошо делать, особенно, когда нервы не сдают. Люблю, когда всем весело и хорошо, и всеобщая гармония, и все дружат, и всем легко и просто смотреть друг другу в глаза. Когда красиво и светло. Когда без горького осадка. Но у нас ещё будет много возможностей. В мартовские каникулы едем в Москву. Представляете себе? Целый купейный вагон наш. Летом, по видимому, повезу вас в «Орлёнок» на всесоюзный сбор штабов на июль-август (если будет), если не будет, то, может, поставим палатки за Комсомольским там же.  Да ещё и Солнечная республика. Только ЛПА не должен быть таким нервозным, надо легче и веселее его организовывать.
   Ребята, дорогие мои! Я столько добрых слов готовил, собирался вам написать, а всё получилось как-то просто и сбивчиво, и по деловому слишком, и нервозно, и лирично сверх меры. Простите! Ведь я же всё-таки больной! Хотя мысль работает, слава богу, чётко. Спасибо вам, мои дорогие, за всё! Вся моя жизнь и сам я — для вас. На всю жизнь! Пока нужен и полезен. До встречи. Целую, обнимаю, жму руки. Ваш Олег Олегович. 22.12.1977.

P.S. Я знаю, что Валера Квирам и Серёжа Арсеньев пытались ко мне прорваться. Не получилось — хоть написали бы чего-нибудь. Пишите, приходите — я очень буду рад. Только с визитами — осторожнее и тактичнее. Каждая лишняя встреча с вами это такой заряд! Не забудьте мои советы. Целую ещё и ещё раз.

Дорогой сынуля!

Посылаю тебе бульон, обязательно его выпей, он очень крепкий, полезный. Вчера была в Д.П, носила б/л, видела Суховейко, она обещалась сделать мне к тебе пропуск, так что я опять буду около тебя. Дорогой мой, поправляйся, все тебе шлют большой привет из Д.П., и от Ларисы, Иры.
Если трудно — не пиши.
Целую, твоя мама.

Наконец-то прочитала письма. Конечно, я уже морально была готова в отличие от того первого письма, которое как обухом по голове было. Я ведь тогда уже отдалилась от штаба, практически не приходила, о серьезности состояния Олегыча даже не подозревала. Поэтому когда увидела всё это изнутри, плакала от невозвратности, от того, если б знать, если б знать…
И тем не менее письма всё равно цепляют очень сильно.
Очень сложные ощущения: и режет, когда читаешь о чужой боли,а тем более когда-то близкого человека. В какие-то моменты хочется крикнуть туда в прошлое: Олегыч, ну зачем Вы так выпрашиваете, ну, зачем Вы так унижаетесь, ну зачем откровенны в своей привязанности к нам!
И ещё. Очень сложно, когда видишь своего Учителя в минуты слабости, отчаяния, даже какой-то нервной суеты. Так хочется, чтоб Учитель всегда был сильным. Это особый вид жестокости по отношению к своим Учителям…
А больше всего стыдно, очень стыдно, ну, почему мы тогда не понимали, что у него кроме нас по большому счету никого не было ближе и он жил нашей жизнью. А у нас ещё много чего было, хоть его и любили, но была и другая жизнь вне штаба, а у него только мы…
Потом, позже поймем, что он был одним из главных людей в нашей жизни… Сначала, когда он умер, потом, когда больше не встретим таких людей, которые «не отмеривали от сердца и от души по чайной ложке»
И ещё. Такого открытого проявления  любви и ласки мало кто из нас получал от своих родителей…  Это не было принято…
Боря и Ваня, а вам особое спасибо! И спасибо всем, кто был тогда рядом с Олегычем!

Друзья, вам всем большой привет от Кревской, Нади и Егорова! Правда, Надя меня опередила своим потрясающим стихом, но все же... Так вот мы сидели до 6 утра, читали-перечитывали письма Олегыча, пытали Егорова насчет 1973 года - что да как - но так ничего и не поняли, о чем разговор. Сережка тоже не смог ситуацию прояснить. О чем речь в письме???

Я тоже не знаю ответов на эти вопросы. Будем ждать Боба

Вовочка Ковалев выпускался в 72-м, но он, по-моему, и потом все время был при штабе, может быть, он что-нибудь вспомнит?

Вика, дорогой мой человек, который не боится переживать "на людях" и делиться своими переживаниями с нами, вот, что я тебе скажу.

Несмотря на то, что Олегыч страстно хотел жить (об этом вопиют его ПИСЬМА) он чувствовал, что скоро будет смотреть на нас сверху. Он то нас увидел, а мы его уже - нет.
    Поэтому и в своих просьбах и даже требованиях - писать ему, хоть по строчке, прокрадываться к нему в больницу, видеться с ним - он заботился о наших душах, совести и нашем душевном покое, связанном с ЕГО именем и памятью на всю нашу жизнь. Для жизни оказалось важнее, чтобы не он нас, а мы ЕГО УВИДЕЛИ в последний раз. Он это предвидел.
    Он заботился тогда о  каждом, до кого мог дотянуться. Чтобы каждый мог, сказать потом своей совести: "Я сделал все, что в моих силах для спокойствия ЕГО души". Вот такой узел жизни и смерти, связавший всех нас.
                                                                     Я думаю, душа Олегыча сейчас радуется за нас!!!

Вика, кто-то из нас сделал все, что мог, а кто-то делает сейчас (ты среди них),  кто-то просто вычеркнул из своей жизни это время, а вместе с ним и ЧЕЛОВЕКА - О.О. Пирожкова.
А ОН очень надеялся продлить свою жизнь во всех нас. По большому счету ЕМУ это удалось!!! И душа ЕГО может быть спокойна. Я иногда думаю, если бы Олегыч жил в древние времена, он был Пророком.

Отредактировано Городецкий БОБ (30-06-2010 17:48:34)